Героическая борьба с лесными пожарами... не имеет смысла

Сегодня практически сразу после сводок о положении дел на Украине в теленовостях идут данные о том, сколько очагов природных пожаров в стране и как с ними ведётся неусыпная борьба.  Площадь возгораний с начала 2022 года уже в два раза больше, чем в прошлом году за тот же период времени. В «Гринписе», ссылаясь на данные Информсистемы государственного дистанционного мониторинга лесных пожаров, указывают, что в 2021 году к началу мая огонь охватил около миллиона гектаров лесов, в этом году площадь составила уже более двух миллионов гектаров за тот же период.

В МЧС России сообщили, что особый противопожарный режим уже ввели в 14 субъектах страны — в Воронежской, Калининградской, Самарской, Курганской, Тюменской, Свердловской, Омской, Амурской областях, Забайкальском, Хабаровском, Красноярском краях, а также Хакасии, Туве и Бурятии. Такой режим означает полный запрет для населения проникновения в лес пешком или на автомобиле. При этом все прекрасно понимают, что это утопия...

С начала весны в Сибири огонь поглотил 776 гектаров леса. Наибольшее число пожаров зафиксировали в Красноярском крае — 16 очагов на площади 343 гектара. В Омской случилось десять пожаров на площади 157 гектаров, в Хакасии — один на 142 гектарах, в Туве — два на 37 гектарах, а в Алтайском крае — семь на 96 гектарах. Практически каждый день на мобильные телефоны новосибирцев приходят сообщения МЧС о чрезвычайной опасности лесных пожаров в регионе и запрете разведения открытого огня. Это не привычные страшилки, а реальная опасность, ибо май никак не разродится дождём, а температура в середине месяца резко пошла на подъём, влажность воздуха снизилась до минимальных значений в XXI веке.

Прошлый 2021-й год оказался рекордным с начала XXI века в России по общей площади лесных пожаров. Лес сгорел, по данным информационной системы дистанционного мониторинга (ИСДМ) Рослесхоза, на территории более 18 млн. га. Почти 8,5 миллионов них пришлись на Якутию, крупные очаги находились в Иркутской и Тюменской областях. Всего в стране за год было зарегистрировано 3 210 природных пожаров, дым от горящих лесов впервые за историю спутниковых наблюдений (с 2001 года) достиг Северного полюса. При этом в 2020 году площадь пожаров в России также достигла 18 млн. гектаров, то есть два последних года обновляется исторический максимум, а в текущем году, стало быть, ситуация вдвое хуже, чем год назад...

Объективных данных по XX веку нет. Считается, что самым крупным оказался "великий сибирский лесной пожар" 1915 года (как и сейчас, это было множество крупных пожаров, охвативших территорию нынешних Сибири и Дальнего Востока), который сжёг, по данным исследователя Владимира Шостаковича, 125 тыс. квадратных вёрст (более 14 млн. га).

А катастрофа ли это?

Средства массовой информации и руководитель российской лесной программы Greenpeace истерят, регионы, естественно, слёзно просят у правительства выделять больше денег на борьбу со стихийным бедствием, и скупая Москва отписывает средства - пусть и не в тех объёмах, что просят, но увеличивают финансирование огнеборцев. Однако, согласно научным работам в рецензируемых журналах, биомасса наших лесов за последние 26 лет... выросла почти на 40%! То есть получается парадокс: своей героической борьбой с пожарами мы отнюдь не помогаем природе, но, возможно, даже мешаем ей восстанавливать свой баланс. Многие учёные, занимающиеся данной проблемой, именно так и считают...

Устойчивая экосистема берёт из окружающей среды примерно столько, сколько в неё возвращает. Так живут джунгли: деревья берут из воздуха определённое количество углекислого газа, из почвы — определённое количество фосфора. Потом деревья погибают, и термиты с грибами разлагают их древесину на компоненты. СО2 вновь возвращается в воздух, а фосфор — в почву. Его снова используют молодые деревья - в общем, жизнь идёт своим чередом.

У нас это не работает! Две трети России — вечная мерзлота, на ней растёт две трети наших лесов. Оставшаяся треть — вроде бы не мерзлота, но нормальный термит здесь жить не будет: всё равно холодно. А местные насекомые толком разлагать целлюлозу не умеют.

Грибам в России тоже непросто разложить древесину погибших деревьев полностью, ибо для роста грибов нужна тёплая и влажная погода. На практике упавшее в тайге дерево лежит в холодном и суховатом климате. От этого огромная часть связанных им СО2, фосфора и прочего погружается в вечно мёрзлую землю и тем самым исчезает из биологического мира.

Наши леса выводят из биологического оборота огромное количество нужных для жизни веществ, и процесс этот далеко не безболезненный для них самих. Изъятие ими из почвы фосфора и азота заметно её обедняет и ухудшает шансы молодых лиственниц на быстрый рост. Именно поэтому, по мнению учёных, северные леса, в отличие от джунглей, нуждаются в трёх вещах: пожарах, насекомых-вредителях и болезнях.

Пожары помогают лиственницам и другим деревьям выживать в трудных условиях бореальных лесов. На севере целлюлозу некому расщеплять — грибам тяжело, замены термитам и вовсе нет. Зато пожар расщепляет её быстро, помогая возвратить в почву и значительную часть «упакованного» в неё азота и фосфора, усвоенного деревьями. Заодно выбрасывается в атмосферу и большая часть того углекислого газа, что растение поглотило за время своего роста.

Типичная тайга из лиственницы неплохо адаптирована к огню (на неё приходится 35% площади российских лесов, сосна - 15%). По словам доктора биологических наук Вячеслава Харука, «полная гибель насаждений происходит лишь на четверти» территорий, пройденных низовыми лесными пожарами.

Всё дело в том, что лиственница в норме растёт достаточно разрежено, что позволяет избежать верхового пожара, уничтожающего кроны. Низовой пожар реже может убить большинство деревьев — в том числе из-за толстой коры лиственницы. В итоге три четверти «выгоревшей» при низовом пожаре тайги на самом деле не выгорают. При пожарах в целом (включая верховые), по наблюдениям биологов, выживает примерно половина лесов. Зато после пожара резко поднимается температура верхнего слоя вечной мерзлоты. Для деревьев это огромный плюс: их корневая система может развиваться только вне вечномерзлотного слоя, в той части почвы, что летом оттаивает. В норме это считанные десятки сантиметров. Но сразу после лесного пожара мерзлота несколько оттаивает (за счёт прогрева огнем). К тому же кроны деревьев не затеняют грунт, давая ему сильнее прогреться. Поэтому глубина оттаивающего летом слоя растёт до двух метров — величины, позволяющей деревьям создавать нормальную корневую систему и использовать азот и фосфор не из верхних 30 сантиметров, а более толстого слоя.

Не существует участков тайги, которые бы не выгорали. Самые северные участки в принципе не могли бы существовать без пожаров, уничтожающих слой мха и лишайников. Те слишком хорошо теплоизолируют почву, отчего мерзлота под ними протаивает очень слабо, и деревьям трудно расти, если пожары иногда не будут уничтожать теплоизолирующий слой мхов.

Учёные отмечают: «Особенность лиственничников, растущих на мерзлотных почвах, заключается в том, что по мере подъёма мерзлоты приток питательных веществ снижается и, как следствие, падает величина годичного прироста деревьев. Наряду с этим резко уменьшается и количество подроста: лёгкие семена лиственницы, «зависая» на слое мха, не способны при прорастании «дотянуться» до почвы».

Отсюда вывод: «Если северные леса не будут гореть, они не будут расти, именно периодические пожары обеспечивают само существование обширных северных лесов в зоне вечной мерзлоты, способствуя их воспроизводству и омоложению».

Не так давно подобные попытки остановить лесные пожары на юге Аляски привели к «перестойности» деревьев – они постарели и потеряли устойчивость к насекомым-вредителям. В результате сбережённые от пожаров леса погубили жуки-короеды... То, что должно сгореть, всё равно не выживает!

По большому счёту огромные суммы, выделяемые на борьбу с лесными пожарами, уходят в некую чёрную дыру. Огнеборцы скорее всего настолько умные люди, что понимают, как грамотно составлять отчёты о потраченных на героическую борьбу со стихией деньгах, как понимают они и то, что реально остановить стихию способен только дождь, который рано или поздно накроет огонь. А народ с "пшикалками", цепью накрывающий небольшие очаги огня опосля сброса нескольких тонн воды самолётом - это для телевизионной картинки, не более. Толку от них - тот самый "пшик".

Реальные деньги нужны лишь для того, чтобы обезопасить людей - сделать широкие просеки вокруг населённых пунктов и ежегодно следить за тем, чтобы они не зарастали. Экономия средств колоссальная. Но кому это надо?

лесэкономиярастениегрунттемператураОТ и ДОМосквазапретТОстраныопасностьростборьбаденьгилюдижизньдеревьявоздухдереводанныеруководитель