Культура карточной игры в России: императорский двор

На протяжении 400-летней истории карт - невзирая на периодически чинимые запреты и гонения - в России играли все: от мала до велика, от крестьянской избы до дворцовых покоев. И в этом едином игровом пространстве существовала особая иерархия карточных интересов, социально дифференцированная по разновидностям и наименованиям игр, степени их сложности, условиям выигрышей и «культурному аккомпанементу» самого процесса.

Будучи привнесены в Россию из немецко-польской культуры в ХVI-ХVII вв., со временем карты превратились в обязательный элемент русской жизни: за карточным столом делались карьеры, заводились судьбоносные знакомства, вершились судьбы целых имений, фамильных драгоценностей, а порой - и собственных жён. В высшем обществе сложились правила игорного этикета, ибо, как писали составители справочника «Правила светской жизни и этикета»: «всесильная мода предписывает уметь играть в карты и так как без этого уменья светский человек может оказаться в самом неловком положении, то изучение механизма общепринятых общественных игр должно обязательно входить в воспитание светского человека».

Мода на игру существовала всегда, причём порой её капризы оборачивались полным крахом социального статуса тех игр, которые ещё недавно считались элитарными. Например, если в ХVIII веке из азартных игр предпочитали макао, фараон и квинтич, а в пушкинское время больше играли в штосс, банк, фараон и экарте, то к концу ХIХ века в банк играли главным образом в притонах, а штосс в 1930-е годы, по замечанию Д. С. Лихачева, превратился в любимую игру уголовников. Бывали же и обратные примеры, когда, возродившись из забвения, игры вновь входили в моду. Так произошло с самой популярной коммерческой игрой ХIХ столетия - вистом, возвращённым в арсенал игроков (в том числе благодаря созданию в Петербурге Кружка любителей виста) после того как игра был вытеснена сначала бостоном, а затем винтом, безиком и преферансом.

Итак, какой же была культура карточных игр в различных социальных слоях прежней России? Об этом могут поведать оставленные современниками воспоминания, мемуары, стихи, а также произведения изобразительного искусства, запечатлевшие игорные страсти минувших столетий.

ЧАСТЬ I

ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОР

«Иногда императрица сама держала банк, но – совершенно по-царски»

(В. Михневич. «История карточной игры»).

В России увлечение картами началось с XVII века, именно в это время стали появляться первые «запретительные» указы. «Уложением» 1649 года царя Алексея Михайловича игра в карты запрещалась наравне с игрой в кости и «зернь», причём уличённому в игре в четвёртый раз грозила смерть.

Поначалу в карты играли простые люди, при дворе же игра прижились лишь во времена Петра I, который хоть и не особо жаловал, однако и не запрещал карты – табу подвергалась лишь игра на деньги. Но именно она-то и составляла главное удовольствие картёжников в последующие годы. Уже в годы правления Петра II карточная игра стала своего рода официальной придворной забавой, так что даже во время его торжественного обручения с княжной Е. Долгорукой в покоях были расставлены карточные столы.

Отмеченные вниманием при дворе Анны Иоанновны (1693-1740) карты, выделившись из обширного мира игр, обрели особый социокультурный статус, превратившись в излюбленное времяпрепровождение придворного общества, ценившего в картах не только удовольствие от азарта и эстетику игры, но и открывавшиеся перед её участниками возможности в изысканной форме засвидетельствовать кому-либо своё благорасположение или же, напротив, свести счёты.

К подобным политическим хитростям прибегала и сама Анна Иоанновна – поклонница шахмат и карт: «иногда императрица сама держала банк, но – совершенно по-царски – без желания кого-нибудь обыграть. Напротив, Анна Иоанновна метала банк с тайным намерением дать выиграть у себя лицам, заслужившим её особую благосклонность. Поэтому понтировать ей могли только те из игроков, кого она сама называла и приглашала. Выигравшие тотчас же получали свой выигрыш наличностью, с проигравших же императрица никогда не требовала денег» (В. Михневич. «История карточной игры»).

В отличие от великодушной императрицы её фаворит Бирон (1690-1772), который, по словам Миниха, «не мог иначе проводить время, как играя в карты и притом на большие куши», - неизменно ставил своих партнёров перед непростым выбором: проиграть и сохранить благосклонность всесильного временщика или же выиграть, рискуя тем самым впасть в немилость Бирона.

В годы царствования императрицы Елизаветы Петровны (1709-1761) карточные игры, обретя постоянное место в досуге столичного и провинциального дворянства, превратились в новую культурную традицию этого сословия. Одним из первых серьёзных законодательных шагов в отношении карточных игр стал указ императрицы от 16 июня 1761 года, разделивший игры на азартные и коммерческие. Играть в азартные - т. е. такие, где первую скрипку играл банкомёт - было запрещено. В игры же коммерческие, например, преферанс, играть не возбранялось, однако ставки следовало делать разумные, не ставя на кон родовое имение или же собственную жену (как это сделал князь А. Голицын – и проиграл свою молодую красавицу-жену Л. Разумовскому).

Будучи страстной картёжницей, Елизавета Петровна отменила наказание долговой ямой за карточные долги. И немудрено: при том всеобщем увлечении картами, которое развернулось при дворе «дщери Петровой», непринятие подобного решения грозило обернуться долговой ямой едва ли не для половины дворянского сословия России. Так, по свидетельству современников, граф Алексей Разумовский (1709-1771) – тайный супруг Елизаветы Петровны - непрестанно ведя большую игру, держал банк и «нарочно проигрывал, а случалось, смотрел сквозь пальцы, как у него без всякого даже выигрыша Настасья Ивановна Измайлова, например, и другие из банку крадывали деньги и после щедрость его в надлежащем месте выхваливали» (В. Михневич. «История карточной игры»).

Брат Алексея Разумовского – Кирилл Григорьевич (1728-1803), последний гетман Украины – на протяжении всей своей долгой и благополучной жизни оставался, по выражению его друга, графа П. Завадовского, «ночным картёжником и дневным биллиардщиком». Жил он всегда широко и хлебосольно; каждый день в его богатых палатах на набережной Мойки собирались гости, с которыми хозяева до поздней ночи забавлялись карточной игрой.

Графиня Разумовская разделяла карточные пристрастия своего супруга, который даже в старости, будучи удручённым болезнями, проживая в своей гетманской резиденции – Батурине, большую часть свободного времени проводил за картами. От биллиардной игры он должен был отказаться – ноги не служили и дряхлость одолевала; зато, по воспоминаниям современников, «любил поиграть в карты и часто за игрою проводил бессонные от недуга ночи» (В. Михневич. «История карточной игры»).

Многие из приближённых Елизаветы Петровны были страстными картёжниками, чьими радениями карты прочно вошли в моду, сделавшись частью балов и куртагов, не мыслившихся без ломбера или пикета. Любимой карточной игрой преемника Елизаветы Петровны – Петра III (1728-1762) – был «campis», в котором каждый имел несколько жизней, и на каждое очко ставились червонцы. Выиграть у Петра III было практически невозможно, ибо, недалекий и своевольный император, начиная проигрывать, «вместо того, чтобы отдать жизнь, бросал в пульку червонец, и с помощью этой уловки всегда оставался в выигрыше» (М. Пыляев. «Старый Петербург»).

Зато его супруга - Екатерина II – занявшая российский престол после свержения Петра III, играла не мелочась, с истинно царским размахом – на бриллианты. В карты, шахматы или шашки, в бильярд или на скачках играли практически все многочисленные фавориты Екатерины II: Платон Зубов, Григорий Орлов, Григорий Потёмкин-Таврический… «В игре были все кавалеры. Второй фаворит Корсаков, граф Иван Чернышёв, фельдмаршал Салтыков и пять других играли в макао: игра, в которую в Петербурге уже несколько лет теряют и выигрывают огромные суммы», - писал Ж. Бернулли.

Государыня играла в бостон, пикет, криббидж, но более других предпочитала макао. Каждые девять очков оплачивались бриллиантом весом в один карат. Екатерина самолично составляла список удостоенных играть «на камушки», и после оглашения их имён пред приглашёнными ставились шкатулки с бриллиантами - начиналась игра.

Императрица была великодушна к своим партнёрам и нередко прощала им срывавшиеся в азартном порыве вольности. Одну из таких сцен, произошедших во время игры, описывает М. Пыляев в книге «Старый Петербург»:

«У Екатерины… часто был партнёром пренеприятный и задорный игрок Чертков. Раз, играя с нею и проигрывая, он с досады бросил карты на стол. Она ни слова не сказала ему и, когда кончился вечер, встала, поклонилась и молча ушла в покои. Чертков просто остолбенел от своего поступка. На другой день, когда гофмаршал вызывал лиц, которые были назначены к её столу, Чертков стоял в углу ни жив, ни мёртв. Когда гофмаршал произнёс его имя, он просто ушам не верил, и когда нерешительно подошёл, то государыня встала, взяла Черткова за руку и прошла с ним по комнате, не говоря ни слова. Возвратясь же к столу, сказала ему: «Не стыдно ли вам думать, что я могла быть на вас сердита? Разве вы забыли, что между друзьями ссоры не должны оставлять по себе никаких неприятных следов».

Несмотря на личное пристрастие к игре, Екатерина II, дабы ввести все разгорающуюся страсть русского общества к азартному времяпрепровождению в какое-либо законное русло, в «Уставе благочиния» от 1782 года писала: «Буде игра игроку служила забавою или отдохновением посреди своей семьи и со друзьями, и игра не запрещена, то вины нет; буде же игра игроку служит единственным упражнением и промыслом…, то о том исследовав учинить по законам».

Однако вопреки многочисленным попыткам ограничить карточные игры, невзирая на ведущиеся войны, народные мятежи, неурожаи, пожары и наводнения, часто повергавшие в смятение прежнюю столицу, государев двор играл... В письменных документах той поры встречаются упоминания об игроках, для которых карты из развлечения превратились в непреодолимую зависимость. Одним из игроманов екатерининской эпохи был граф Сергей Румянцев (1755-1838). Блестящий вельможа, человек отменного ума, большой образованности, любознательности по всем отраслям науки, по сообщению П. Вяземского, граф до глубокой старости был подвержен «недугу игры», которому предавался, запоем. Запираясь дома на несколько дней с игроками, Румянцев проигрывал им баснословные суммы и успокаивал свою страсть вплоть до нового запоя.

П. Вяземский - «язвительный поэт, остряк замысловатый, и блеском колких слов, и шутками богатый», размышляя «о судьбах своей Родины», сформулировал сей диагноз в общероссийском масштабе: «Нигде карты не вошли в такое употребление, как у нас: в русской жизни карты - одна из непреложных и неизбежных стихий». В России карточная игра приобрела столь грандиозный размах, что заезжие гости склонны были считать тягу к ней определяющей чертой национального характера русских.

«У француза забавляются салонными играми, весело ужинают, напевают некоторые водевили, которые ещё не позабыты; у англичан обедают в пять часов, пьют пунш, говорят о торговле; итальянцы музицируют, танцуют, смеются, жестикулируют, их разговор вращается вокруг спектаклей и искусств; у немцев разговаривают о науках, курят, спорят, много едят, изо всех сил стараются делать друг другу комплименты; у русских встречается смесь всех возможных обычаев, а чаще всего – азартная игра: это душа всех их собраний и удовольствий, но она не исключает ни одного из других развлечений» - отмечал француз Ш. Масон в своих «Секретных записках о России времени царствования Екатерины II и Павла I».

Подобное мнение не утратило своей справедливости и в годы правления последующих монархов. Известно, что поклонниками карточной игры были Николай I (1796-1855) и Александр III (1845-1894).

Николай I предпочитал проводить свободные вечера в кругу семьи, а после вечернего чая любил играть в карты или устраивать своеобразную карточную лотерею. «Государь каждый вечер играл в карты: партию его составляли приближённые ему сановники или особенно отмеченные им дипломаты». Слова графа В. Соллогуба иллюстрирует рисунок, выполненный в конце 1840 – начале 1850-х годов придворным художником Николая I А. Чернышёвым. Император запечатлён в момент вечерней игры, проходящей в чинной атмосфере, где кажутся чудовищными и невозможными ни всплески страстей, ни шулерство, ни потасовки – те привычные атрибуты карточных игр, которые не стеснялись являть себя во всей полноте за пределами дворцовых покоев – в мещанском обществе и простонародной среде.

Культура карточных игр, выпестованная в Российском обществе как сильная дворянская традиция, истребить которую в начале ХХ столетия оказалось способным лишь физическое устранение её носителей как класса, в николаевскую эпоху, презрев сословные рамки, выплеснулось «в народ», став излюбленным занятием всего российского населения. В особенности игра процветала среди военных.

весомправила игрыудовольствиеПетраместобанкмнениезапретыимператоркультурагостиигракнязьдомажизньлюдиденьгибриллиантыразвлечениянаказаниемодаставкидолгиТОитальянцыпальцыОТ и ДОкарточные игрыисториясловакостиигрыстрастьправилакартыЧеловек