Улица Кошурникова

В Октябрьском и Дзержинском районах Новосибирска есть улица Кошурникова. Что это был за человек, почему его имя увековечили на карте города?

Это дело не всем по зубам

Шёл 1942 год. Страна мужественно защищалась от фашистских полчищ. Но в это же самое время глубоко в тылу не прекращали работу геологи, изыскатели-железнодорожники. Родине нужны были металл, уголь. Поэтому решили начать разработку проекта новой железной дороги — конечного звена Южной Сибирской магистрали.

Изыскательные работы развернулись на огромном пространстве от Абакана до Нижнеудинска. Полевые партии забирались в таёжные дебри Саян. Руководство работами поручили талантливому инженеру-изыскателю Александру Михайловичу Кошурникову, или просто Михалычу, как его звали друзья и члены экспедиций, с которыми он мотался по всей Сибири. К этому времени он прошёл уже немало таёжных троп.

После окончания в 1930 году Томского технологического института Кошурников работал начальником изыскательной партии «Сибжелдорстроя» на строительстве железной дороги Рубцовка — Ридер. В 1934-м впервые в практике работы произвёл воздушную аэросъёмку головного участка БАМа. В 1935–1939 годах работал на строительстве железных дорог Западной и Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, Алтае и Урале.

Когда началась война, Александр стал проситься на фронт, но вместо этого его отправили руководить изысканиями линии Кулунда — Барнаул. Понимая, какое трудное время для страны, Михалыч не щадил ни себя, ни других. В результате он предложил новый вариант дороги — на десять километров короче предыдущей, что сэкономило государству 311 с половиной тысяч рублей. Осенью 41-го он работал на трассе Сталинск — Абакан. И вот его посылают в Саяны.

— Саяны, Михалыч. Как смотрите?

— Уговаривать собрались? Вариант к зиме нужен?

— Да. И прямо тебе скажу: мало кому это дело по зубам. Разжуёшь? — спрашивал перед отъездом начальник «Сибтранспроекта».

Ну как он мог отказать — это была его давнишняя мечта. Говорил жене, что такое выпадает раз в жизни. Он непременно сам хотел обследовать наиболее сложный и опасный участок трассы по нижнеудинскому варианту. В голове роилось множество вопросов: «Можно ли построить дорогу по Казырской долине и сколько она будет стоить? Удастся ли пробить тоннель через Салаирский хребет? Осилят ли строители сложный горный район у главного казырского порога «Щеки»?.. Ответы он должен был дать сам, пройдя Саяны насквозь.

«Сын! Мужик! Изыскатель!»

А было ему в то время 37 лет. Он до безумия любил тайгу, знал все её тайны, секреты. Всем этим премудростям научил его отец (тоже изыскатель железных дорог) Михаил Николаевич, всю свою жизнь скитавшийся по тайге. Когда Михаилу Николаевичу сообщили, что у них родился мальчик, счастливый отец на радостях долго палил в воздух из ружья и кричал: «Сын! Мужик! Изыскатель!»

Сашка его не подвёл: был заводилой, весельчаком, балагуром, душой компании. Несколько лет, ещё до революции, Кошурниковы жили на Алтае, в верховьях Катуни. Сын на несколько дней уходил с мальчишками в тайгу по своим ребячьим делам. Во время Гражданской войны с партизанским отрядом даже гонялся за бандой Кайгородова. Потом блудный сын решил всё же учиться и вернулся к родителям в Томск. После окончания института его направили на изыскания железной дороги Томск — Асино. С тех пор Александр почти не бывал в городах.

Однажды его пригласили в аппарат проектного института, предлагая должность начальника отдела, квартиру, хороший оклад, премиальные. Он категорически отказался. На повторные предложения, не выдержав, отбил в Новосибирск телеграмму: «Повторяю, не хочу в психиатричку. Кошурников. Точка».

О творческой силе, работоспособности Михалыча ходили легенды. Он мог несколько ночей подряд делать работу за товарища, повторяя: «Я же вечно буду думать, что здесь построят не то, что надо». Он был обычным человеком: сильным, с крепким рукопожатием, мало считающимся с условностями, часто ошибающимся, но никогда не лгущим. Александр любил возиться с молодёжью.

Однажды, ещё до войны, студент во время экспедиции испортил дорогой прибор. Михалыч взял вину на себя и долгие годы рассчитывался за «растрату».

Он обладал удивительной силой убеждения. Выступая перед студентами института инженеров железнодорожного транспорта, заявил, что не собирается никого агитировать, хотя его очень об этом просили. Просто с юмором рассказал о своей работе, случаях из жизни. А на другой день весь поток захотел специализироваться на изыскателей.

Две кружки на троих

В опасную экспедицию он сам подбирал команду. Вместе с Кошурниковым опасным маршрутом пошли инженер Алексей Журавлёв, хорошо зарекомендовавший себя в изыскательных партиях, и техник Костя Стофато, ни разу не бывавший в тайге.

Начались сборы. В военные годы достать продукты, одежду, снаряжение было очень сложно даже для такой экспедиции. В Новосибирске дали только две ложки и две кружки на троих, вместо котелка — кастрюлю. Кое-как Кошурников получил сапоги, топор, а самое главное — разрешение поехать в этот район, ведь рядом — государственная граница. О рации не могло быть и речи. С трудом уже на месте взяли с собой острогу и ружьё.

О предстоящей экспедиции знал и радовался за сына Михаил Николаевич Кошурников: «Сын! Я узнал, что ты идёшь в Саяны. Интереснейшее задание. Надеюсь, не подкачаешь. Смотри, будь мужиком...» В подарок он даже оставил в Ачинске свой старый спальный мешок на собачьем меху.

15 сентября 1942 года Александр Кошурников выехал из Новосибирска на поезде. В Нижнеудинске ему пришлось улаживать много хозяйственных дел в работавшей здесь изыскательной партии, потом волокита с пропуском Стофато. Кошурников даже написал жене, что поездка из-за этого может сорваться. «По замерзающей реке не поеду — слишком большой риск». Жена будто предчувствовала беду: «Хорошо, если бы ты вернулся... Я бы не беспокоилась, что ты там замёрзнешь, и была бы только рада». Сам Кошурников никогда не верил, что с ним может что-то случиться. В самом последнем письме, отправленном с проводником, он писал: «Не скучай, скоро увидимся. Если меня долго не будет, то жди спокойно — не раз я выходил из тайги среди зимы. Не могу я погибнуть, у меня слишком большая жажда жизни».

Вперёд до последней черты

5 октября экспедиция отправилась по основному маршруту из Тофаларского посёлка Верх-Гутары, куда они прилетели на самолёте. С собой взяли проводника и девять оленей, на которых навьючили снаряжение весом в 200 кг. Часть пути животные могли пройти, а потом их нужно было вернуть вместе с проводником назад.

Весь путь Александр Кошурников вёл дневник, поэтому по его записям можно восстановить каждый день трудного пути его маленькой экспедиции. Самое главное — он подробно описывал местность, представляя здесь в будущем по левому берегу реки Казыр железнодорожную магистраль.

Путь действительно был очень тяжёлый. За день проходили 9–10 км, прорубая себе дорогу по непроходимым таёжным зарослям. Михалыч писал в дневнике: «Километров восемь рубил я, пока не устал, потом меня сменил Журавлёв». Дальше решили двигаться на плоту, который надо было ещё построить. Помощники у начальника экспедиции оказались молодые, неопытные, большую часть работы приходилось делать самому.

13 октября отправились в плавание. Таёжная река показывала свой норов. За месяц пришлось изготовить пять плотов. Они постоянно застревали на мели, в камнях, приходилось лезть в ледяную воду и толкать их или просто бросать и делать новые. Погода была осенняя — шёл снег и дул сильный ветер. Ночью температура опускалась ниже нуля. Промокшую насквозь одежду и обувь они безуспешно пытались высушить у костра, но она больше прогорала и портилась, чем сохла. Чтобы не замёрзнуть совсем, рубили деревья.

С каждым днём приходилось всё труднее — сказывалась усталость. Да и зима в том году что-то поторопилась. 24 октября, чтобы двигаться вперёд, пришлось даже прорубать лёд. Продуктов оставалось всё меньше и меньше. Запись в дневнике от 25 октября: «Сегодня доели хлеб, сухарей осталось дня на четыре, табаку — на два дня. С этим ещё можно жить. До жилья остаётся 90 км...»

На следующий день двигаться на плоту было уже бесполезно — решили идти пешком, взяв на человека только по 15 кг груза, остальные вещи пришлось подвесить на видном месте. Еле передвигая ноги, падая, по колено увязая в снегу, почти разутые, они шли вперёд из последних сил. 31 октября решили снова плыть по реке, пока она не замёрзла совсем. «Осталось до жилья всего 52 км, и настолько они непреодолимы, что не исключена возможность, что совсем не выйдем. Заметно слабеем... От небольшого усилия кружится голова, к тому же все уже трое суток совершенно мокрые. Просушиться нет никакой возможности... Но самое страшное наступит тогда, когда мы не в состоянии будем заготовить себе дрова...» — писал Кошурников.

1 ноября они сделали последний в своей жизни плот. А на следующий день случилась трагедия. Дневник известного инженера-изыскателя заканчивается такими словами: «3 ноября. Вторник. Пишу, вероятно, последний раз. Замерзаю. Вчера, 2 ноября, произошла катастрофа. Погибли Костя и Алёша. Плот задёрнуло под лёд, и Костя сразу ушёл вместе с плотом. Алёша выскочил на лёд и полз метров 25 по льду с водой. К берегу добиться я ему помог, но на берег вытащить не смог, так он закоченел наполовину в воде. Я иду пешком, очень тяжело. Голодный, мокрый, без огня и без пищи. Вероятно, сегодня замёрзну». На этом запись обрывается.

Путь Кошурникова — проверка на прочность

Вскоре их друзья подняли тревогу. Целый месяц экспедицию искали изыскатели, пограничники (их застава оказалась рядом от места гибели), местные жители. В тайгу ушли два отряда. Над рекой и тайгой кружили самолёты. Они провели в воздухе более ста лётных часов. Но всё было безрезультатно. Старый Кошурников отказывался верить в гибель сына: «...Я-то думаю, что он по зиме, как совсем замёрзнут реки, выберется. Пройдёт забережками, как по тротуару. Такой мужик едва ли пропадёт».

Летом поиски возобновили. Приехал отец. Он назначил большую награду тому, кто найдёт его сына живым или мёртвым. Одна из версий была такова, что экспедиция ушла через хребет за границу. Он категорически отказывался в это верить.

Почти через год — 4 октября 1943 года — рыбак посёлка Нижне-Казырский Иннокентий Степанов нашёл останки Кошурникова и его дневник. Вначале он увидел под водой листки бумаги, а потом на мелководье, в прибрежных кустах полузанесённого песком человека...

Михалыча похоронили на высоком берегу Казыра. Со временем появилась традиция — проходить путём экспедиции Кошурникова, проверяя себя на прочность. А в конце пути — возле могилы — давать залп, вкладывая в пустые гильзы записки.

весомновыйместаразрешениевещизимаподарокответывоздухдеревьяДва с половиной человекарискдрузьяжизньгородаживотныемечтастраныНовосибирскТомскТОстудент4ОТ и ДОхлебрекаулицастранатемпературастроителидорогипроверкаНовый годЧеловекснег